Цитадель.

[Sondzo]

1. Антуан де Сент-Экзюпери.
2.
3. Цитадель.
4. На мой взгляд очень философская книга, несмотря на то, что написана в форме художественного произведения.
5. Некоторые отрывки из произведения размещу ниже. В целом, на мой взгляд, самая сложная книга у Экзюпери, над написанием которой он потратил больше всего времени. Если другие книги этого замечательного автора довольно известны, то данное произведение увидело свет уже после смерти Экзюпери, из-за этого не известно массовому читателю.
6.Прочитать можно [Только зарегистрированные и активированные пользователи могут видеть ссылки] .
7.Легендарный автор маленького принца.

Считаю уместным разместить тут, отрывок из письма написанного Экзюпери, которое было использовано в качестве введения в данной книге.

...Хочу закончить свою книгу. Вот и все. Я меняю себя на нее. Мне кажется, что она вцепилась в меня, как якорь. В вечности меня спросят; "Как ты обошелся со своими дарованиями, что сделал для людей?" Поскольку я не погиб на войне, меняю себя не на войну, а на нечто другое. Кто поможет мне в этом, тот мой друг... Мне ничего не нужно. Ни денег, ни удовольствий, ни общества друзей. Мне жизненно необходим покой. Я не преследую никакой корыстной цели. Не нуждаюсь в одобрении. Я теперь в добром согласии с самим собой. Книга выйдет в свет, когда я умру, потому что мне никогда не довести ее до конца. У меня семьсот страниц. Если бы я просто разрабатывал эти семь сотен страниц горной породы, как для простой статьи, мне и то понадобилось бы десять лет, чтобы довести дело до завершения. Буду работать не мудря, покуда хватит сил. Ничем другим на свете я заниматься не стану. Сам по себе я не имею больше никакого значения и не представляю себе, в какие еще раздоры меня можно втянуть. Я чувствую, что мне угрожают, что я уязвим что время мое ограничено; я хочу завершить свое дерево. Гийоме погиб, я хочу поскорей завершить свое дерево. Хочу поскорей стать чем-то иным, не тем, что я сейчас. Я потерял интерес к самому себе. Мои зубы, печень и прочее -- все это трухляво и само по себе не представляет никакой ценности. К тому времени, когда придет пора умирать, я хочу превратиться в нечто иное. Быть может, все это банально. Меня не уязвляет, что кому-нибудь это покажется банальным. Быть может, я обольщаюсь насчет своей книги; быть может, это будет всего лишь толстенный посредственный том, мне совершенно все равно - ведь это лучшее из того, чем я могу стать. Я должен найти это лучшее. Лучшее, чем умереть на войне.
...Будь смерть лучшим, на что я теперь способен, -- я готов умереть. Но я ощущаю в себе призвание к тому, что кажется мне еще лучше... Теперь я на всех смотрю с точки зрения своего труда и людей делю на тех, кто за меня и против меня. Благодаря войне, а потом и благодаря Гийоме я понял, что рано или поздно умру. Речь идет уже не об абстрактной поэтической смерти, которую ж считаем сентиментальным приключением и призываем в несчастьях. Ничего подобного. Я имею в виду не ту смерть, которую воображает себе шестнадцатилетний юнец, "уставший от жизни". Нет, я говорю о смерти мужчины. О смерти всерьез. О жизни, которая прожита...'
АНТУАН ДЕ СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ

Из письма г-же Н. Перевод Е. В. Баевской.

Если кто-то не хочет читать онлайн, то может скачать данную книгу на флибусте. Если вам очень хочется скачать данную книгу, обойти блокировку вы не можете, узнать как обходить вам лень, то тогда пишите мне в лс, скачаю ее вам.

[Sondzo]

Что бы подогреть интерес к данной книге, если, конечно, он у кого-нибудь возникнет, привожу ниже несколько цитат которые меня в свое время так или иначе зацепили:

Как несправедлив тот, кто показывает на тесный домик и говорит:
"Он построен для истинных моих друзей..."
Что он думает о людях, этот брюзгливый подагрик? Если бы я решил
выстроить дом для истинных моих друзей, я бы не справился -- так он должен
быть огромен -- нет человека, который не был бы мне другом, хотя бы одной
своей малоприметной черточкой. Тот, кому по моему приказу рубят голову, тоже
мне друг, и в нем есть согласие со мной, но расчленить человека невозможно.
Друг мне и тот, кто считает, что ненавидит меня, и с удовольствием отрубил
бы голову мне. Не подумай, что я говорю из дешевого прекраснодушия,
снисходительности или пошлого желания понравиться, -- нет, я по-прежнему
тверд, суров и молчалив. Но дружественное мне и в самом деле обильно, оно
рассеяно повсюду и быстро наполнило бы мой дом, помоги я ему сдвинуться
с места.
А ты? Кого ты называешь своим истинным другом? Если того, кому
доверяешь без опаски деньги, значит, дружба для тебя -- честность слуги.
Если того, к кому обращаешься за помощью и получаешь ее, значит, Дружба для
тебя -- выгода, которую можно извлечь. Если того, кто в нужный момент
встанет на твою защиту, значит, дружба -- долг чести. Но я презираю
арифметику и называю другом того, кого вижу внутри каждого из нас, он может
спать в глубинах естества, но при моем приближении проснется, узнает и
улыбнется мне, хотя, возможно, завтра этот человек предаст меня.
А ты зовешь в друзья только тех, кто выпьет вместо тебя цикуту. На
такую будущность и впрямь немного охотников.
Слывущие добряками ничего не смыслят в дружбе. Мои отец был жесток, но
у него были друзья, он умел любить их и не знал разочарований. Разочарование
в дружбе -- это обманувшееся корыстолюбие. Разочарование низко, куда же
подевалось в человеке все то, что ты полюбил? Ведь и вначале в нем было то,
что тебе не нравилось. Но и любимого тобой, и любящего тебя ты превращаешь в
раба и, если он не выдерживает тягот рабства, казнишь его.
Друг подарил тебе любовь, а ты вменил ему любовь в обязанность.
Свободный дар любви стал долговым обязательством жить в рабстве и пить
цикуту. Но друг почему-то не рад цикуте. Ты разочарован, но в разочаровании
твоем нет благородства. Ты разочарован рабом, который плохо служит тебе.

Еще один отрывок:

Семя кедра может посмотреть на себя и сказать: "Как я прекрасно, полно
сил и жизненной мощи! Я -- уже кедр. Лучше кедра, ибо я его суть".
Но я, я говорю, что оно пока еще пустое место. Оно -- повозка, кладь,
путь. Оно -- переключатель. Так пусть совершит переключение. Пусть, не
торопясь, подведет землю к дереву. Пусть выстроит кедр во славу Господа. Я
буду судить, каково оно, по его кроне.
И точно так же смотрят на себя люди: "Я такой или этакий..." Они
кажутся себе сокровищницей. В сокровищницу, где сложены необыкновенные
богатства, непременно ведет дверь. Достаточно найти ее на ощупь. Случай
поможет, и хлынут потоком стихи. А ты, застыв в неподвижности, будешь
слушать их голос.
Так поступает негритянский колдун. С видом знатока рвет он случайные
травки, собирает что ни попадя. Складывает все в большой котел и варит
безлунной ночью. Приговаривая слова, слова и снова слова. Он ждет, что от
его котла изойдет незримая сила и опрокинет войско, что движется к его
хижине. Но нет силы. Он вновь принимается за дело. Изменяет слова. Меняет
травы. И желание его не пропадает втуне. Видел и я, как древесное тесто и
черный отвар опрокидывали царство. Я имею в виду мою грамоту с объявлением
войны. Я видел котлы, из которых вылетала победа. В них изготовляли порох.
Видел, как слабое дрожанье воздуха, вышедшее из одной груди, поджигало мой
народ, словно пожар. Так призывали к бунту. Видел я и расположенные особым
порядком камни, благодаря им плыл корабль тишины.
Но я никогда не видел, чтобы что-то получилось из случайно собранных
предметов, если бы не было объединившей их воедино человеческой души. Если
от стихов я могу заплакать, то куча детских кубиков с буквами не выжала ни
из кого ни одной слезы. Непроросшее семя -- пустое место, сколько бы ни
восхваляло себя за то дерево, на которое пока себя не потратило.
Конечно, ты стремишься к Господу. Но из того, кем ты можешь стать,
совсем не следует, что сейчас ты уже таков. Всплески твоих желаний
бесплодны. В знойный полдень семечко, даже если оно семя кедра, не даст мне
тени.
Жестокие времена пробуждают спящего ангела. Продираясь сквозь нас,
разрывает он свои пелены и слепит глаза светом! Ох уж эти наши тесные,
скудные языки, пусть ангел вместит всех нас и сольет воедино! Пусть ангел
возопит вместо нас. Возопит, призывая то, чего нет. Возопит, ненавидя бунты
и мятежи. Возопит, требуя хлеба. Пусть преисполнит значимости жнецов, или
жатву, или ветер, что гладит ниву, или любовь, или еще что-нибудь,
нуждающееся в постепенности и неспешности.
Но ты, грабитель, отправляешься в веселый квартал и затеваешь сложную
игру, надеясь заманить любовь и заставить ее отозваться, -- любовь
откликнется на простое прикосновение твоей жены к твоему плечу.
Согласен, лишь магия веками установленного уклада ведет тебя к поимке
добычи -- добычи, что ничем не похожа на ловушку, добычи вроде трепещущего
счастьем сердца; северяне ловят ее раз в году, с помощью запаха смолы,
украшенной елки и горящих свечек. Но я назову ложной магией, ленью и
непоследовательностью помешивание в твоем котле случайных травок в надежде
на чудо, которого ты не приготовил. Забыв сбыться, ты пытаешься назначить
встречу с самим собой. Не надейся. Бронзовые двери затворились перед тобой.

И с вашего позволения еще не большой фрагмент:

Я возвращаю вкус празднику, что давным-давно позабыт. Праздник -- это
завершение долгих приуготовлений к празднику, вершина горы после
изнурительного подъема, алмаз, который тебе позволено добыть из глубин
земли, победа, увенчавшая долгую войну, первый завтрак после мучительной
болезни, предвкушение любви, когда в ответ на признание она опустила
глаза...
Если бы я захотел, я придумал бы для тебя вот какую жизнь: жизнь, что
была бы исполнена труда и усердия, -- люди, сплотившись, увлеченно и жадно
трудились бы, а наработавшись, радостно возвращались домой, они любили бы
жизнь и ждали чудес от завтрашнего дня. Сверканье звезд рождало бы в тебе
стихи, хотя ты только бы и знал изо дня в день, что копать землю, стремясь
отобрать у нее алмаз. (Алмаз -- крупица солнца, огонек папоротника в
туманной ночи, преображенный свет.) Ты увидишь: насыщенной и полнокровной
станет твоя жизнь, если я заставлю тебя изо дня в день добывать алмазы, а в
конце года приглашу на пышное празднество -- празднество преображения
алмазов, которые будут гореть перед добывавшими их в поте лица людьми,
становясь опять светом. В моем мире душа не служила бы добытым вещам,
насыщалась бы их смыслом. Впрочем, я могу и не сжигать алмазы, я могу
украсить ими королеву, чтобы ты почувствовал себя королем, могу украсить ими
святилище храма, чтобы они засверкали еще ярче, но не для глаз -- для души
(для души ведь не существует стен). Но если отдать этот алмаз тебе в руки,
-- что изменит он в твоей жизни?
Я говорю тебе это, потому что постиг глубинный смысл жертвенности, ты
отдаешь не ради того, чтобы испытать чувство обездоленности, ты отдаешь,
чтобы почувствовать себя щедрым богачом. Словно к материнской груди,
тянешься ты к вещи, но питает тебя, будто молоко, лишь смысл, которым она
наделена. Вот я поселил тебя в царстве, где каждый вечер оделяют
привезенными неведомо откуда алмазами, они покажутся тебе речной галькой,
они лишились того, чем ты стремился завладеть. Старатель, что изо дня в день
дробит тяжелым молотом скалу и раз в год, во время великолепного
празднества, сжигает свой тяжкий труд, любуясь ослепительной вспышкой света,
куда богаче праздного богатея, что получает готовое, не требующее от него ни
траты сил, ни душевного участия.
(Как увлекательно играть в кегли: сбил и торжествуешь свою победу. Но
вот тебе предложили сотню уже опрокинутых кеглей, куда пропал твой азарт?)
Празднество и жертвенность сродни друг другу: радостью тебя полнит
отданное. Ты -- дровосек, что праздничнее для тебя костра из твоих поленьев?
Отдых после тяжкого подъема в гору разве не праздник? Сбор винограда на
твоем заботливо обихоженном винограднике? И много ли было у тебя радости,
когда ты поедал запасенное впрок? Праздник -- всегда завершение
изнурительного пути. Что праздновать, если ты не сдвинулся с места?
Карабкайся! Карабкайся вверх каждый день, не обживайся в чужой музыке,
стихах, завоеванной женщине, картине, открывшейся с вершины горы! Если дни
твои станут ровной гладью, я потеряю тебя среди этой равнины. Дни должны
надуваться, как паруса корабля, плывущего в неизведанное.